- Чистая работа, - одобрительно сказал Рон, когда повсюду вдруг засновали официанты с серебряными подносами, на которых стояли бокалы с тыквенным соком, сливочным пивом и огненным виски или лежали груды пирожков и бутербродов.
- Надо пойти поздравить их, - сказала Гермиона, приподнимаясь на цыпочки, чтобы увидеть Билла и Флер, окруженных толпой уже поздравлявших их гостей.
- Успеем еще, - пожал плечами Рон, снимая с проплывавшего мимо подноса три бокала со сливочным пивом и вручая один Гарри. - Гермиона, держи, давай найдем столик… только не здесь! Подальше от Мюриэль…
Рон повел друзей через пустой танцевальный настил, поглядывая влево и вправо, - Гарри казалось, что он высматривает Крама. К тому времени, когда они добрались до другого конца шатра, большая часть столиков была уже занята, самым пустым оказался тот, за которым одиноко сидела Полумна.
- Ты не будешь возражать против нашей компании? - спросил Рон.
- Конечно нет! - радостно ответила она. - Папочка пошел к Биллу и Флер с нашим подарком.
- И что он собой представляет - пожизненный запас лирного корня? - поинтересовался Рон.
Гермиона попыталась лягнуть его под столом, но попала в Гарри. От боли на глаза его навернулись слезы, и продолжения разговора он не услышал.
Заиграл оркестр. Билл и Флер вышли на танцевальный настил первыми, сорвав громовые аплодисменты, спустя недолгое время за ними последовали мистер Уизли с мадам Делакур и миссис Уизли с отцом Флер.
- Какая хорошая песня, - сказала Полумна, покачиваясь в такт вальсовому ритму, а через несколько секунд и она скользнула на танцевальный настил и закружилась на месте - одна, закрыв глаза и помахивая руками.
- Она великолепна, правда? - сказал Рон. - И всегда была хороша.
Однако улыбку его тут же точно ветром сдуло - на освобожденное Полумной место опустился Виктор Крам. Гермиона приятно взволновалась, впрочем, на сей раз Виктор комплиментов ей говорить не стал, а спросил, сердито нахмурясь:
- Кто этот человек в желтом?
- Ксенофилиус Лавгуд, отец нашей хорошей знакомой, - ответил Рон. Сварливый тон его свидетельствовал, что он не намерен подсмеиваться над Ксенофилиусом, пусть тот и дает для этого множество поводов. - Пойдем потанцуем, - резко предложил он Гермионе.
Недоумевающая, но и обрадованная Гермиона встала и вместе с Роном присоединилась к густевшей толпе танцующих.
- Они теперь вместе, что ли? - спросил сбитый с толку Крам.
- Да вроде того, - ответил Гарри.
- А ты кто?
- Барни Уизли.
Они обменялись рукопожатиями.
- Слушай, Барни, ты этого Лавгуда хорошо знаешь?
- Нет, только сегодня познакомился. А что?
Крам пристально вглядывался поверх своего бокала в Ксенофилиуса, который непринужденно беседовал с несколькими чародеями по другую сторону танцевального настила.
- Да то, - ответил он, - что, не будь он гостем Флер, я мигом вызвал бы его на дуэль за мерзкий знак, который он носит на груди.
- Знак? - переспросил Гарри и тоже вгляделся в Ксенофилиуса, на груди которого так и поблескивал странный треугольный глаз. - Но почему? Чем он нехорош?
- Грин-де-Вальдом он нехорош. Это знак Грин-де-Вальда.
- Грин-де-Вальд… Это темный маг, которого одолел Дамблдор?
- Точно.
Челюстные мышцы Крама походили вверхвниз, как будто он чтото жевал, потом Виктор сказал:
- Грин-де-Вальд уничтожил многих, моего деда в том числе. Конечно, в вашей стране он никогда большой силой не обладал, говорили, что Грин-де-Вальд боится Дамблдора. И правильно говорили, если вспомнить, чем он кончил. Но вот это… - Крам ткнул пальцем в Ксенофилиуса. - Я этот знак сразу узнал, Грин-де-Вальд вырезал его на стене нашей школы, Дурмстранга, когда учился в ней. Среди наших нашлись идиоты, которые копировали его, изображали на своих учебниках, на одежде, хотели поразить окружающих, выделиться. В конце концов те из нас, у кого Грин-де-Вальд отнял членов семьи, научили их умуразуму.
Крам угрожающе пристукнул по столу костяшками кулака и снова сердито вгляделся в Ксенофилиуса. Гарри был сбит с толку. То, что отец Полумны был приверженцем Темных искусств, казалось неправдоподобным до невероятия, к тому же никто больше в этом шатре не узнал треугольного, напоминающего руну символа.
- А ты… ээ… совершенно уверен, что это знак Грин…
- Мне ошибиться трудно, - холодно ответил Крам. - Я несколько лет проходил мимо него каждый день, запомнил.
- Знаешь, не исключено, - сказал Гарри, - что Ксенофилиус на самом деле и не догадывается, что это такое. Лавгуды - люди довольно… необычные. Он мог где-то увидеть этот символ и принять его за поперечное сечение головы морщерогого кизляка или еще когонибудь.
- Сечение чего?
- Ну, я не знаю, что это за твари, но, похоже, он отправляется летом вместе с дочерью разыскивать их…
Толком объяснить, что представляют собой Полумна с отцом, ему не удалось, понял Гарри.
- Вон его дочь, - сказал он и указал на Полумну которая так и танцевала одна, крутя вокруг себя руками, точно она комаров разгоняла.
- Что это она делает? - спросил Крам.
- Скорее всего, пытается избавиться от мозгошмыга, - сказал опознавший симптомы Гарри.
Крам, похоже, не мог понять, смеется над ним Гарри или говорит всерьез. Он извлек изпод мантии палочку и многозначительно постучал ею себя по бедру - из кончика палочки посыпались искры.
- Грегорович! - воскликнул Гарри. Крам испуганно вздрогнул, но Гарри слишком разволновался, чтобы обратить на это внимание: стоило ему увидеть палочку Крама, как он вспомнил Олливандера, тщательно изучавшего ее перед Турниром Трех Волшебников.
- А что такое? - подозрительно спросил Крам.
- Это же мастер, он делает волшебные палочки!
- Я знаю, - сказал Крам.
- И твою сделал! Тото у меня квиддич в голове вертелся…
Подозрения Крама явно усилились:
- Откуда ты знаешь, что мою палочку сделал Грегорович?
- Я… наверное, читал где-то, - ответил Гарри. - В… в спортивном журнале.
Эта торопливая импровизация Крама успокоила.
- Не знал, что спортивные журналы писали о моей палочке, - сказал он.
- Так… ээ… где сейчас Грегорович?
Крама его вопрос озадачил.
- Ушел на покой несколько лет назад. Я был одним из последних, кто купил палочку Грегоровича. Они самые лучшие - хотя я знаю, вы, британцы, ставите Олливандера выше всех других мастеров.
Гарри не ответил. Он сделал вид, что наблюдает, так же как Крам, за танцующими, а сам тем временем лихорадочно размышлял. Выходит, Волан-де-Морт пытается найти прославленного мастера, и долго отыскивать причину этого не нужно, - она состоит в том, что проделала палочка Гарри в ночь, когда Волан-де-Морт гнался за ним по небу. Остролист и перо феникса одолели палочку, позаимствованную у когото Волан-де-Мортом, а Олливандер этого не предвидел да и понять не смог. Может быть, Грегорович лучше разбирается в подобных делах? Может быть, он и вправду искуснее Олливандера и владеет секретами, которых Олливандер не знает?
- Очень красивая девушка, - сказал Крам, возвращая Гарри в свадебный шатер. Крам указывал на Джинни, которая только что присоединилась к Полумне. - Тоже твоя родственница?
- Да, - внезапно ощутив раздражение, сказал Гарри, - и у нее уже есть поклонник. Ревнивый такой тип. Здоровенный. Его лучше не злить.
Крам хмыкнул.
- Какой смысл, - сказал он и, осушив свой бокал, встал изза столика, - быть всемирно известным игроком в квиддич, если всех красивых девушек уже разобрали?
Он отошел, а Гарри, получив у проходившего мимо официанта бутерброд, начал обходить танцевальный настил, на котором уже было не протолкнуться. Ему хотелось найти Рона, рассказать про Грегоровича, однако Рон танцевал с Гермионой в самой середке настила. Гарри прислонился к позолоченной колонне и начал, стараясь не злиться по поводу данного им Рону обещания, наблюдать за Джинни, которая танцевала теперь с другом Фреда и Джорджа, Ли Джорданом.