Гарри прочел письмо дважды. Голоса дяди Вернона и тети Петуньи доносились до него точно издали. В голове все онемело и заледенело. Новость засела в его сознании, как парализующая стрела. Он исключен из школы «Хогвартс». Все кончено. Он никогда туда не вернется.
Он поднял глаза на Дурслей. Дядя Вернон был весь багровый, кричал и до сих пор не опустил сжатые кулаки. Тетя Петунья обнимала Дадли, которого снова рвало.
После краткого оцепенения мозг Гарри опять заработал. «В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку». Ответ на это может быть только один. Бежать, и немедленно. Куда бежать, Гарри не знал, но было ясно: где бы он ни находился, в Хогвартсе или вне его, палочка ему совершенно необходима. Почти что грезя наяву, он вынул палочку и повернулся, чтобы выйти из кухни.
- Куда это ты намылился? - заорал дядя Вернон. Гарри не ответил, и тогда дядя протопал через всю кухню и преградил ему путь в прихожую. - Я еще не кончил с тобой разбираться!
- Дайте пройти, - тихо сказал Гарри.
- Ты останешься здесь и объяснишь, почему мой сын…
- Если не дадите пройти, я вас заколдую! - пригрозил Гарри, поднимая палочку.
- Ты эти шутки брось у меня! - рявкнул дядя Вернон. - Я знаю, что тебе запрещено пользоваться этой штуковиной вне сумасшедшего дома, который ты называешь школой!
- Из сумасшедшего дома меня выгнали, - сказал Гарри. - Так что я могу делать что захочу. У вас три секунды. Раз… два…
Раздался громкий щелчок. Тетя Петунья взвизгнула, дядя завопил и присел, и в третий раз за вечер Гарри пришлось искать источник потрясения, в котором сам не был виноват. Он увидел его мгновенно: снаружи на подоконнике сидела оглушенная и взъерошенная сова-сипуха, только что налетевшая на стекло закрытого окна.
Не обращая внимания на истошный крик дяди Вернона: «СОВЫ!», Гарри опрометью бросился к окну и рас пахнул его. Сова протянула ему лапу, к которой был привязан небольшой пергаментный свиток, встряхнулась, оправляя перья, и улетела через миг после того, как Гарри взял письмо. Трясущимися руками Гарри развернул второе послание, которое было второпях, с кляксами нацарапано черными чернилами.
Гарри!
Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается все уладить. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЕТИ НЕ СОВЕРШАЙ БОЛЬШЕ НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.
Дамблдор пытается все уладить… Что это значит? Неужели ему удастся пересилить Министерство магии? Неужели есть шанс, что Гарри позволят вернуться в Хогвартс? В сердце у Гарри появился было крохотный росток надежды, но его тут же задушила паника: как, не совершая волшебства, сохранить у себя палочку? Придется драться с представителями Министерства, а за это уж точно исключат, хорошо если в Азкабан не посадят.
Ум лихорадочно работал. Убежать, рискуя, что сцапают люди из Министерства? Или сидеть на месте и ждать их появления? Первый вариант казался куда более привлекательным, но Гарри знал, что мистер Уизли печется о его интересах… И если уж на то пошло, Дамблдор утрясал дела и похитрее.
- Ладно, - сказал Гарри. - Я передумал. Остаюсь здесь.
Он с размаху опустился на стул у кухонного стола напротив Дадли и тети Петуньи. Дурсли явно были поражены его внезапным новым решением. Тетя Петунья в отчаянии смотрела на дядю Вернона. Жила на его багровом виске пульсировала сильней, чем когда-либо.
- Откуда взялись эти треклятые совы? - прорычал он.
- Первая из Министерства магии с сообщением, что меня исключили, - спокойно ответил Гарри. Он напрягал слух, желая по доносящимся снаружи звукам узнать о приближении представителей Министерства, и ради тишины лучше было отвечать на дядины вопросы, чем доводить его до бешенства и крика. - Вторая от отца моего друга Рона. Он работает в Министерстве.
- Министерство магии? - взвыл дядя Вернон. - Такие, как ты, работают в правительственных органах? Ну, это, конечно, все, все объясняет! Нечего удивляться, что страна катится к чертям!
Не дождавшись от Гарри ответа, дядя Вернон уставился на него, потом выпалил:
- А ну говори, за что тебя исключили!
- За то, что я совершил волшебство.
- Ага! - вскричал дядя Вернон и с такой силой хватил кулаком по холодильнику, что дверца открылась и кое-какие диетические лакомства Дадли рассыпались по полу. - Сознался-таки! Что ты сделал нашему Дадли?
- Ничего, - сказал Гарри уже чуть менее спокойно. - Это не я…
- Он, - неожиданно подал голос Дадли, и дядя с тетей одновременно замахали на Гарри руками, чтобы он молчал, а сами низко склонились над сыном.
- Говори, говори, сынок, - сказал дядя Вернон. - Что он сделал?
- Скажи нам, милый, - прошептала тетя Петунья.
- Нацелил на меня свою палочку, - пробормотал Дадли.
- Нацелил, но не использовал… - сердито начал Гарри.
- Замолчи! - в один голос крикнули дядя и тетя.
- Говори, говори, сынок, - повторил дядя Вернон, яростно раздувая усы.
- Вдруг стало темно, - хрипло сказал Дадли и содрогнулся. - Совсем темно. А потом я у-услышал… всякое. Внутри м-моей головы.
Его родители обменялись взглядами, полными ужаса. Из всего, что есть на свете, они меньше всего любили волшебство, дальше с небольшим отрывом шли соседи, которые откровенней, чем они, нарушали запрет на поливку из шлангов; но люди, которые слышат голоса, уж точно входили в десятку самого нелюбимого. Дядя и тетя явно решили, что Дадли сходит с ума.
- Что, что ты услышал, масенький мой? - прошептала бледная как полотно тетя Петунья. Ее глаза были полны слез.
Но Дадли, казалось, не в состоянии был ничего объяснить. Он опять содрогнулся и покачал крупной светловолосой головой, и, несмотря на глухой страх, владевший Гарри с тех пор, как явилась первая сова, он почувствовал некоторое любопытство. Дементоры заставляют человека заново пережить худшее в его жизни. Интересно, что пришлось услышать этому избалованному любителю поиздеваться над слабыми?
- Почему ты упал, сынок? - спросил дядя Вернон неестественно тихим голосом - так он мог бы разговаривать у постели тяжелобольного.
- С-споткнулся, - сказал Дадли заплетающимся языком. - А потом…
Он показал на свою упитанную грудь. Гарри понял: Дадли вспомнил липкий холод, наполняющий легкие, когда из тебя высасывают всю радость и всю надежду.
- Ужас какой-то, - прохрипел Дадли. - Холод. Зверский холод.
- Понятно, - сказал дядя Вернон нарочито спокойно. Тетя Петунья попробовала ладонью лоб Дадли - не горячий ли. - Ну, а потом что было, Даддерс?
- Потом… как будто… как будто…
- Как будто у тебя никогда больше не будет никакой радости, - безразличным тоном подсказал Гарри.
- Да, - прошептал Дадли, по-прежнему дрожа.
- Так! - сказал дядя Вернон, выпрямившись и повысив голос до обычного внушительного уровня. - Ты навел на моего сына какие-то чары, и у него помутилось в голове, ему послышались голоса, и он решил, что приговорен к несчастью или вроде того. Верно я говорю?
- Сколько раз вам объяснять? - спросил Гарри, выходя из себя и тоже повышая голос. - Это был не я! Это были два дементора!
- Как-как? Два… что еще за бред собачий?
- Де-мен-то-ра, - повторил Гарри медленно и раздельно. - Два дементора.
- Кто такие дементоры, черт бы их драл?
- Они стерегут Азкабан, тюрьму для волшебников, - сказала тетя Петунья.
Две секунды звенящей тишины - и тетя прихлопнула рот ладонью, как будто из него случайно вылетело нехорошее слово. Дядя Вернон уставился на нее, выкатив глаза. У Гарри голова пошла кругом. Миссис Фигг еще куда ни шло - но тетя Петунья?
- Откуда вы знаете? - изумленно спросил он.
Тетя Петунья, казалось, пришла в ужас от самой себя. Посмотрела на дядю Вернона пугливым извиняющимся взглядом, потом чуть опустила руку, так что стали видны лошадиные зубы.