В полном молчании они ползли обратно по туннелю. Интересно, думал Гарри, отдаются ли слова Волан-де-Морта непрерывным эхом в головах Рона и Гермионы, как в его собственной?
Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу… Один час…
Лужайка перед замком была как будто усеяна небольшими свертками. До рассвета не могло оставаться больше часа, однако тьма стояла кромешная. Гарри, Рон и Гермиона бежали к каменным ступеням. На дороге валялся одинокий башмак размером с небольшую лодку - и больше никаких следов Грохха иди его противника.
В замке было неестественно тихо. Ни огненных вспышек, ни выстрелов, ни стонов, ни криков. На каменном полу в опустевшем вестибюле виднелись пятна крови. Изумруды раскатились по всей комнате вперемешку с осколками мрамора и щепками. Часть перил была снесена.
- Где же все? - прошептала Гермиона.
Они двинулись к Большому залу. Рон шел впереди. Гарри застыл в дверях.
Столы факультетов исчезли. Зал был полон людей. Выжившие стояли группами, обнимая друг друга. Раненых перевязывала на возвышении мадам Помфри с группой помощников. Среди раненых был и Флоренц.
На боку у него зияла рана, он лежал, не в силах держаться на ногах.
Мертвые лежали в ряд посередине Зала. Тела Фреда было не видно, потому что вокруг него собралась вся семья. Джордж стоял на коленях у изголовья, миссис Уизли лежала у Фреда на груди, сотрясаясь от рыданий. Мистер Уизли гладил ее по голове, и по его щекам градом катились слезы.
Не сказав Гарри ни слова, Рон и Гермиона отошли от него. Гарри видел, как Гермиона подошла к Джинни, стоявшей тут же с опухшим, пятнистым лицом, и обняла ее. Рон направился к Биллу, Флер и Перси. Перси обнял его за плечи. Когда Джинни и Гермиона передвинулись ближе к остальным, Гарри стали видны тела, лежащие рядом с Фредом. Это были Римус и Тонкс, бледные, спокойные и умиротворенные, словно спящие под темным магическим потолком.
Большой зал поплыл перед глазами, уменьшился, съежился… Гарри, пошатываясь, отступил от входа. Он не мог вздохнуть. У него не было сил взглянуть на другие тела, узнать, кто еще погиб за него. Он не мог подойти к Уизли, не мог смотреть им в глаза - ведь если бы он сразу отправился к Волан-де-Морту Фред бы не погиб…
Он повернулся и помчался вверх по мраморной лестнице. Люпин и Тонкс… Как бы ему хотелось лишиться чувств… Если бы он мог вырвать свое сердце, все свои внутренности, все, что заходилось рыданиями у него внутри…
Замок был совершенно пуст. Видимо, даже привидения отправились в Большой зал оплакивать погибших. Гарри бежал, не останавливаясь, сжимая хрустальный флакон с последними мыслями Снегга, и замедлил шаг только у каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет директора.
- Пароль?
- Дамблдор, - машинально сказал Гарри, просто потому что стремился увидеть именно его. К его изумлению, горгулья отодвинулась, и за ней открылась винтовая лестница.
Но, вбежав в круглый кабинет, Гарри обнаружил, что все изменилось. Портреты, висевшие по стенам, опустели. Ни один директор или директриса не дожидался его тут. Похоже, все они отправились непосредственно наблюдать за событиями, переходя из рамы в раму по длинным рядам портретов, развешанных по всему замку.
Гарри с тоской посмотрел на пустую раму портрета Дамблдора, висевшую прямо за директорским креслом, и повернулся к ней спиной. Омут памяти стоял на своем обычном месте. Гарри поставил его на письменный стол и вылил воспоминания Снегга в глубокий сосуд с рунами по ободку. Погрузиться в чужую память - какое это будет облегчение… даже то, что осталось от Снегга, не может быть хуже его собственных мыслей. Воспоминания закружились странным серебристобелым водоворотом, и Гарри без колебаний, с полной, беззаветной готовностью, как будто это могло облегчить терзавшее его горе, погрузил голову в каменный сосуд.
Он оказался на ярком солнце, и земля под его ногами была теплой. Распрямившись, он увидел, что стоит на почти пустой детской площадке. Вдали на горизонте виднелась одинокая труба. Две девочки качались на качелях, а изза кустов за ними наблюдал худенький мальчик. Его черные волосы были давно не стрижены, а одежду как будто нарочно подбирали не по размеру джинсы были коротки, зато широченная потрепанная куртка сгодилась бы взрослому мужчине; рубашка под ней была чудная, с чемто вроде жабо.
Гарри подошел к мальчику поближе. Снеггу было на вид лет девятьдесять - бледный жилистый заморыш. Он жадными глазами смотрел на младшую из девочек, которая раскачивалась все выше - выше, чем сестра.
- Лили, перестань! - крикнула старшая.
Но девочка пустила качели на полную высоту, и оттуда взлетела в воздух - взлетела совершенно буквально, взмыла в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт, спланировала по воздуху, как акробатка. Она парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко.
- Мама не разрешила тебе так делать! - Петунья затормозила свои качели, со скрипом проведя по асфальту подошвами сандалий, и соскочила вниз, руки в боки. - Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!
- Но ведь ничего не случилось, - рассмеялась в ответ Лили. - Тунья, гляди. Смотри, как я умею!
Петунья огляделась. На площадке никого не было, кроме них и Снегга, но о нем девочки не знали. Лили сорвала увядший цветок с куста, за которым прятался Снегг. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдет поближе, чтобы ясно все видеть, и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица.
- Прекрати! - взвизгнула Петунья.
- Тебе же от этого не больно! - откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю.
- Так нельзя, - сказала Петунья, но глаза ее продолжали следить за упавшим на землю цветком. - Как ты это делаешь? - спросила она с явной завистью в голосе.
- Все понятно, правда? - Снегг не мог больше сдерживаться и выскочил изза кустов. Петунья завизжала и бросилась назад к качелям, а Лили, хотя явно испугалась, не тронулась с места. Снегг, видимо, пожалел о своем чересчур внезапном появлении. Он глядел на Лили, и его худые щеки заливались тусклым румянцем.
- Что понятно? - спросила Лили.
Снегг был явно взволнован. Бросив взгляд на Петунью, стоявшую довольно далеко, за качелями, он понизил голос и сказал:
- Я знаю, кто ты.
- В смысле?
- Ты… ты колдунья, - прошептал Снегг. Девочка, похоже, обиделась.
- Обзываться нехорошо!
Она гордо задрала нос, повернулась и пошла прочь, к сестре.
- Да нет же! - крикнул Снегг ей вслед. Он весь раскраснелся, и Гарри удивило, почему он не снимет свою дурацкую широкую куртку, - наверное, стеснялся рубашки с оборочками. Он пошлепал за девочками, похожий на неуклюжую летучую мышь и на самого себя много лет спустя.
Сестры смотрели на него с дружным неодобрением, вцепившись каждая в свои качели, как будто это был «домик» в игре в пятнашки.
- Ты правда колдунья, - сказал Снегг Лили. - Правда. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я - волшебник.
Петунья обдала его раскатами смеха, как холодной водой.
- Волшебник! - взвизгнула она, окончательно оправившись от шока, вызванного его внезапным появлением. - Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снеггов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, - сказала она Лили, и по ее тону ясно было, что этот адрес - плохая рекомендация в ее глазах. - А зачем ты за нами шпионил?
- Я не шпионил! - сказал Снегг, стоя на солнцепеке, весь красный, лохматый и несчастный. - Уж за тобойто я точно не стал бы шпионить, - добавил он презрительно. - Ты - магл.
Хотя Петунья не могла знать, что означает это слово, тон Снегга говорил сам за себя.
- Пошли, Лили, мы уходим! - резко бросила она. Лили тут же повиновалась. Уходя, она пристально взглянула на Снегга. Он стоял и смотрел, как они выходят за ограду площадки. Гарри, единственный, кто наблюдал сейчас за ним, почувствовал его горькое разочарование и понял, что Снегг давно готовился к этому разговору и что все вышло совсем не так…