При виде испуганных, разочарованных лиц друзей Гарри стало стыдно. Только что пережитое им было похоже на кошмар. Он видел, как вдали выскальзывают из тумана дементоры, и, пока парализующий холод наполнял его легкие, а в ушах звучали далекие крики, все лучше понимал, что защититься ему нечем. Гарри потребовалось напрячь всю волю, чтобы сдвинуться с места и побежать, оставив безглазых дементоров скользить среди маглов, которые, может, и не способны были их видеть, но уж безнадежность, источаемую ими всюду, где они появлялись, чувствовали наверняка.

- Выходит, никакой еды у нас так и нет.

- Заткнись, Рон! - рявкнула Гермиона. - Что произошло, Гарри? Как потвоему, почему ты не смог создать Патронуса? Вчера же у тебя все прекрасно получалось.

- Не знаю.

Гарри, в котором с каждым мгновением нарастала растерянность, опустился в одно из старых кресел Перкинса. Он боялся, что в нем чтото разладилось. Вчерашний день казался далеким прошлым. Сегодня он словно опять обратился в того тринадцатилетнего мальчика, что когдато единственный из всех упал в обморок в «Хогвартсэкспрессе».

Рон пнул его кресло ногой.

- Что? - прорычал он, глядя на Гермиону - Я есть хочу! Я чуть не половину крови потерял, а получил с тех пор всегонавсего пару поганок!

- Ну так иди и пробивайся сквозь ораву дементоров, - отозвался уязвленный Гарри.

- Ты, может, не заметил, у меня рука на перевязи!

- Очень удобно.

- И что это должно оз…

- Ну конечно! - вскрикнула Гермиона и хлопнула себя по лбу, отчего оба они испуганно смолкли. - Гарри, давай сюда медальон! Ну! - Не получив от Гарри никакой ответной реакции, она нетерпеливо щелкнула пальцами. - Крестраж, Гарри, он же все еще на тебе!

Гермиона протянула к нему обе руки, и Гарри снял с себя через голову золотую цепочку. Едва медальон отделился от его кожи, как Гарри почувствовал свободу и странную легкость. До этой секунды он даже не замечал, что весь покрыт потом, что какаято тяжесть давит ему на живот - вот только теперь, когда оба эти ощущения сгинули, и заметил.

- Легче? - спросила Гермиона.

- О да, на сто тонн!

- Гарри, - присев перед ним на корточки, спросила она голосом, каким говорят, навещая в больнице смертельно больного человека, - тебе не кажется, что он овладел тобой?

- Что? Нет! - отмахнувшись от нее, ответил Гарри. - Я же помню все, что мы сделали, с тех пор как я его ношу. А если бы он мной овладел, я бы не помнил, что делаю, так? Джинни говорила, что иногда она вообще ничего вспомнить не могла.

- Хм, - промолвила Гермиона, опуская глаза на тяжелый медальон. - Ладно, но, может, нам не стоит носить его. Пусть лежит в палатке.

- Нельзя допускать, чтобы крестраж валялся где ни попадя, - решительно заявил Гарри. - Если мы его потеряем, если его украдут…

- Ну хорошо, хорошо, - согласилась Гермиона, надевая медальон на шею и пряча под платье. - Только давайте носить его по очереди, чтобы подолгу он ни на ком не задерживался.

- Замечательно, - раздраженно произнес Рон, - ладно, раз с этим мы разобрались, может, попробуем разжиться какойнибудь едой?

- Давай, только искать ее придется в другом месте, - сказала Гермиона, искоса глянув на Гарри. - Оставаться здесь, когда вокруг шныряют дементоры, не стрит.

В конце концов они решили остановиться на ночь посреди широкого поля, примыкавшего к одинокой ферме, на которой им удалось раздобыть яйца и хлеб.

- Это же не воровство, правда? - озабоченно спросила Гермиона, когда они уже уплетали тосты с омлетом. - Я ведь оставила деньги под клеткой для кур.

Рон, только что набивший полный рот, вытаращил глаза и сказал:

- Эрмина, ты шишком мномо болнуешься, жашлабшя!

И действительно, оказалось, что, досыта наевшись, расслабиться ничего не стоит, - ссора изза дементоров была со смехом забыта, и Гарри, повеселевший и даже исполнившийся надежд, вызвался нести ночную вахту первым.

Это было их первое знакомство с тем фактом, что полный желудок равен хорошему настроению, а пустой - унынию и ссорам. Гарри, которому у Дурслей временами приходилось едва ли не голодать, был подвержен таким перепадам настроения меньше других. Гермиона в те вечера, когда им приходилось довольствоваться лишь ягодами да заплесневелым печеньем, тоже вела себя достаточно прилично, разве что становилась немного вспыльчивее или погружалась в мрачное молчание. Рона же, который благодаря матери и домовым эльфам Хогвартса всю жизнь получал наивкуснейшую еду три раза в день, голод обращал в человека неразумного и вздорного. А если при этом еще и наступал его черед носить крестраж, он становился попросту неприятным.

- Ну и куда теперь? - таков был его постоянный припев. Собственных идей он, судя по всему, не имел и ожидал, что, пока он будет мрачно скорбеть по поводу скудости их рациона, Гарри с Гермионой соорудят какойнибудь план. Они проводили бесплодные часы, решая, где следует искать другие крестражи и как уничтожить тот единственный, что у них имеется. Разговоры начинали все в большей мере ходить по кругу, поскольку новую информацию получить им было неоткуда.

Дамблдор считал - и говорил об этом Гарри, - что Волан-де-Морт спрятал крестражи в местах, чемто для него важных, и Гарри с Гермионой перебирали, словно читая скучную молитву, те места, в которых он жил и которые навещал. Сиротский приют, где он родился и вырос, Хогвартс, где учился, магазин «Горбин и Бэркес», где работал по окончании школы, и Албания, где провел годы изгнания, - вот это и составляло основу для их рассуждений.

- Ага, поехали в Албанию. Страна маленькая, мы ее за полдня обшарим, - саркастически предложил как-то Рон.

- Там может ничего не оказаться. Он еще до изгнания изготовил пять крестражей, а Дамблдор был уверен, что пятый - это змея, - ответила Гермиона. - Змея не в Албании, это мы знаем, она обычно состоит при Вол…

- Я же просил тебя не говорить так, разве пет?

- Хорошо! Змея обычно состоит при Сам-Знаешъ-Ком, доволен?

- Не так чтобы очень.

- Я не представляю себе, как бы он мог спрятать чтонибудь в «Горбине и Бэркесе», - сказал Гарри, уже много раз приводивший этот довод и сейчас повторивший его просто ради того, чтобы нарушить неприятное молчание. - И Горбин, и Бэркес были знатоками Темных объектов, они узнали бы крестраж с первого взгляда.

Рон демонстративно зевнул. Подавив острое желание запустить в него чемнибудь, Гарри продолжал:

- И все же, помоему, он мог спрятать чтото в Хогвартсе.

Гермиона вздохнула:

- Но Дамблдор нашел бы спрятанное, Гарри!

Гарри снова прибегнул к доводу, которым обычно подкреплял эту теорию:

- Дамблдор сам сказал мне, что никогда и не думал, будто знает все тайны Хогвартса. Говорю вам, если и существует место, которое важно для Вол…

- Ойй-й!

- Ладно, для САМИ-ЗНАЕТЕ-КОГО! - крикнул доведенный до бешенства Гарри. - Если и существует место, которое важно для Сами-Знаете-Кого, так это Хогвартс.

- Да брось ты, - скривился Рон. - Это школато?

- Да, его школа! Первый его настоящий дом, место, в котором он понял, что отличается от других, а для него это самое главное. И даже после того, как он покинул…

- Мы тут о Сами-Знаете-Ком говорим, так? Не о тебе? - осведомился Рон. Он все подергивал цепочку висевшего на его шее крестража, и Гарри вдруг захотелось придушить его этой цепочкой.

- Ты говорил, что после окончания школы Сам-Знаешь-Кто просил Дамблдора дать ему в ней работу, - сказала Гермиона.

- Просил, - подтвердил Гарри.

- А Дамблдор думал, что он хочет вернуться в школу только для того, чтобы попытаться найти чтото, возможно, еще одну вещь, которая принадлежала одному из основателей, и сделать из нее новый крестраж, так?

- Так, - сказал Гарри.

- Однако работы он не получил, правильно? - продолжала Гермиона. - Значит, возможности отыскать эту вещь и спрятать ее в школе у него не было.

- Ну хорошо, ладно, - сказал, признавая свое поражение, Гарри. - Забудем о Хогвартсе.